Ночная пуля. Остросюжетные повести и рассказы - Борис Штейман

– Все – проверенные люди! Много лет отдали борьбе с вредителями! – стал защищать он своих подчиненных.

Это, не скрою, мне понравилось.

– Однако, я не вижу среди ваших сотрудников такой крупной дамы, забыл ее фамилию… Ну, любительницы потанцевать?

Директор смутился и слегка покраснел.

– Тут, знаете ли, вот какое дело… – замялся он. – Она пришла накануне, и мы еще не успели ее оформить.

Вот теперь все стало на свои места. Акция была идеально спланирована. Исчезновение секретного приложения било по нескольким целям. Первое – под удар попадал МИД, второе – крупные оборонные предприятия лишались выгодных заказов, третье – международный скандал, четвертое… Перечислять можно было бы до бесконечности. Здесь чувствовалась исключительно тонкая многоходовая игра. В таких ситуациях приходится рассчитывать только на случай. И он не заставил себя долго ждать. Раздался звонок Епихода.

Бесаме

Манюськин, вооружившись фломастерами, сидел за письменным столом, горела настольная лампа. Манюськин работал. Ага! Кажется то, что доктор прописал. Еще не веря в удачу, он снова перечитал газетное объявление: «Нежная, темпераментная. Двадцати трех лет, ждет романтичного малыша до тридцати пяти лет для дружеских встреч на нейтральной территории. Кавказцев просим не беспокоиться. Интим не предлагать». Сколько пришлось перелопатить прессы? Но не зря!

Манюськин жирно подчеркнул ключевые слова: «темпераментная», «малыша». Подумал и подчеркнул – «романтичного». «Для встреч на нейтральной территории… Непонятно… – снова задумался он. – Ну и ничего особенно страшного. Один раз у нее, а в другой раз пригласим барышню к Сергей Иванычу. Пока мои в деревне… Уж куда романтичней! Вот и будет нейтральная». Сначала он как-то не обратил внимания на конец объявления, но вскоре до него дошло определенное противоречие текста. «Может быть, ошиблась или в газете что-то напутали? – засомневался Манюськин. – Что же с ней тогда делать, если интим не предлагать?» Уж так все хорошо и – на тебе! Страшно не хотелось верить в это неприятное ограничение. От умственных усилий Манюськин даже слегка вспотел и не заметил вошедшего Епихода.

– Тебе что, нет тридцати пяти? – ехидно поинтересовался тот, заглядывая через плечо друга и читая текст объявления.

– Я же не собираюсь паспорт показывать, – веско возразил Манюськин. – Тем более его у меня и нет на данный исторический момент. Да и разве в годах дело? Я еще о-го-го!

– Это верно, – подумав, признал Епиход. – Ты еще, действительно, ничего.

– Ты мне вот что скажи, корефан! Почему интим не предлагать? Ты как думаешь?

– Ну… Мало ли? Может, устала, может, еще что… Видишь, кавказцев просит не беспокоить. Возможно, хочет просто. Ну там пообщаться, обсудить какой-нибудь сериал… – Епиход и сам толком не понимал смысл объявления.

– Как просто? – От напряженного разгадывания у Манюськина слегка заломило в висках. – Прямо ребус какой-то! – проговорил он раздраженно.

– Супруга неожиданно нагрянет и покажет тебе – просто! – ушел от тупикового вопроса Епиход.

– Ладно, Ходя. Хорош болтать. Собирайся. Пойдем, проведаем старушку! – предложил Манюськин.

По дороге он позвонил по телефону, указанному в объявлении, чтобы узнать адрес.

– Ну как? Порядок? – поинтересовался Епиход. – Как голосок?

– Да никак, – без особого энтузиазма ответил Манюськин. – Слышно было плохо.

Уже у дома незнакомки Епиход неожиданно известил друга, что идти вдвоем неудобно и просто глупо, приглашали-то ведь одного. Манюськин нехотя согласился с таким доводом, сказав, что вдвоем было бы, конечно, веселей. И Епиход отвалил.

Дверь была самая, что ни на есть, обыкновенная. «Может и не открыть…» – подумал Манюськин и решительно нажал кнопку звонка. Тот выдал длинную трель, потом наиграл какую-то мелодию и затих.

– Иду-спешу-лечу, – послышался напевный женский голос.

Манюськин внутренне собрался.

Дверь открылась, и он обомлел. Это была она! Большая белая женщина! Это она снилась ему еще в те далекие детские годы в деревне.

– Какие проблемы? – звучным низким голосом доброжелательно спросила женщина.

– По объявлению, недавно звонил, – с трудом выдавил из себя Манюськин, так как неожиданно перехватило горло, и, видя вопросительное выражение лица хозяйки, добавил: – Романтический малыш, мэм!

Откуда выплыло это «мэм», Манюськин объяснить бы не смог. Возможно, дала о себе знать недавно прочитанная «Хижина дяди Тома». Такое обращение насторожило женщину. Она испытующе посмотрела на Манюськина и проговорила нараспев:

– А… романтичный малыш… Бонжур! И милости просим! А то кавказцы замучили, я и не поняла сразу. Проще, проще, любезный пан! Чувствуйте себя как дома!

Манюськин тщательно вытер ноги. После чего, не развязывая шнурки, сбросил ботинки.

– Бенедиктин? Или покрепче? – поинтересовалась хозяйка.

– Покрепче, – преодолевая смущение, выбрал гость.

«Бесаме, бесаме мучо…» – запела она, удаляясь на кухню. От создаваемого ею при движении ветра халат закручивался вокруг ног. И сзади она выглядела при этом еще более внушительно. В многочисленных клетках чирикали диковинные птицы. Стены были украшены коврами различных цветов и размеров. Зеркала, плюшевая мебель, легкий беспорядок, нижнее белье, небрежно брошенное на кресло – от всего этого невольно кружилась голова.

«А он славный… этот Манюськин… – с сожалением думала женщина, наливая в бокальчики напитки. – Я же не убивица какая-то, в самом деле. Ну поспит немного. И что? Ничего с ним не сделается. Я просто выполняю приказ… Но уж будя, в последний раз!» – успокаивала она привычно себя. В один из бокальчиков уверенным движением насыпала порошок.

– Ну что? Не скучаем? – спросила она у Манюськина, вкатывая в комнату столик с угощением.

То, что женщине было далеко не двадцать три, совершенно не волновало Манюськина, а вот почему «интим не предлагать»? К этому вопросу он решил подойти по возможности деликатно.

– Миль пардон, мадам, – хрипло произнес он. – А что означает… э-э… для дружеских встреч? Хотелось бы все же уточнить. Ну чтобы не попасть ненароком впросак.

– О-о, какой вы, право! Сразу норовите быка за рога! Это особый разговор. Сначала выпьем за знакомство.

Выпили. У Манюськина все поплыло перед глазами. Икнув, он мягко свалился на пол. Соблазнительница зорко оглядела его фигурку и осталась довольна. Коврик нужен был небольшой. Это было приятно. Более всего подходил висящий над диваном. С изображением мертвого тореро. «Не для дружеских встреч, мой малыш! А для дружеских прощаний! – произнесла она, профессионально закатывая Манюськина в ковер, и уже тихо добавила: – А ведь совсем еще мальчик…» Неожиданно кто-то требовательно позвонил в дверь. Она задвинула запеленатого Манюськина под диван и пошла к дверям, напевая:

– Иду-спешу-лечу…

После бегства из Швеции у Епихода сильно развилась интуиция. И прямо от Манюськина он отправился звонить мне. Я сразу понял, что медлить нельзя и помчался к дому соблазнительницы, где меня уже поджидал Епиход. Быстро его проинструктировал.

Епиход позвонил в дверь. Я встал сбоку.

– Кто там? – спросила она.

– Мосгаз, – лаконично ответил Епиход.

– Ишь, клиент косяком повалил! – сказала удовлетворенно соблазнительница, открывая дверь.

На Епихода она тоже произвела сильнейшее впечатление. Он замер, открыв рот.

– Бесаме, беса… – замурлыкала она, увидев очередную мышку.

– Ме мучо! – докончил я музыкальную фразу, выходя из-за выступа стены. – Надеюсь, не помешал?

Воспользовавшись секундным замешательством хозяйки квартиры, втолкнул внутрь Епихода и зашел сам. Она мощно и недобро встала в проходе. Бороться со статуей богини победы было бы чистейшим безумием, она значительно превосходила нас по силовым характеристикам.

– Агент Мемучо! Вы подозреваетесь в краже секретного приложения к мирному договору из здания МИДа! Или вы немедленно возвращаете его, или обыск, понятые и, как водится, арест! – тоном, не терпящим возражений, произнес я.

– Генерал! Вы не понимаете, что делаете! – резко ответила она.

– Быстрей! Считаю до двух. Раз!

– Хорошо. Ваша взяла, – подумав мгновение, согласилась она, вынося папку с документами. – Но вы еще пожалеете об этом. Вы не представляете, на кого замахнулись?! Эти бумажонки стоят миллиарды! Вам не сдобровать!

– Где Манюськин?

– Какой Манюськин? – сделала круглые глаза Мемучо.

Все было настолько искренне сыграно, что я подумал, а может быть, и не было никакого такого Манюськина.

– Обыкновенный, – обнаружив светлое пятно над диваном, добавил я: – Которого вы закатали в коврик!

– А… в коврик. Ну так бы сразу и сказали. А то, будто я знаю каких-то там разных-всяких Манюськиных! Приставал какой-то нахал, вот и пришлось. Ладно, забирайте своего дружка! Мне меньше хлопот!